Первое представление

При первом представлении, только одну треть мест зрителей занимали взрослые, остальное пространство было заполнено ребятней, обрадованной свободным входом. У детишек восторгом горели глаза от впервые увиденного ими зрелища.

Уже показали свое искусство все артисты труппы, и настала очередь Тимура. Зрители подустали, внимание их притупилось, и предстояла трудная задача встряхнуть их.

На манеж вынесли портрет Тимура и стали поворачивать вокруг вертикальной оси, демонстрируя его всем присутствующим. В какой-то неуловимый момент зрители обнаружили, что иллюзионист идет перед рамой картины, а полотно стало абсолютно чистым. Пустой портрет еще раз показали зрителям и унесли со сцены. А тем временем, пока зрители силились понять, что произошло, Тимур взмахом руки поприветствовал новых знакомых (людей кузни). Ожидая, когда зрители закончат оживленно комментировать происшедшее, иллюзионист начал с обычных фокусов. (Только теперь Тимур вдруг в полной мере осознал, зачем в цирке нужна громко звучащая музыка – комментарии "под-руку" могли испортить представление жонглера или эквилибриста). Он вытаскивал бутафорские цветы и "бесконечные" связки платков. Постепенно переходя к своим коронным магическим фокусам. А Рыжик вовсю ассистировал, веселя публику. Пока Тимур развешивал в воздухе цирковой реквизит, пес незаметно стукал лапой по висящим предметам и утаскивал их обратно в коробку. Обнаружив прореху, фокусник заполнял ее новым предметом, но стоило отвернуться, и прорех добавлялось. Зрители дружно, громко ябедничали на Рыжика. Некоторые, наоборот, подначивали, а фокусник делал вид, что не замечает проделки проказника. Но вот он обнаружил, что делает хитрец, и строго погрозил ему пальцем. Пес сделал вид что обиделся, ушел к краю манежа и лег, отвернувшись от Тима. Маг быстро заполнил прорехи и подняв в восторге руки, прошелся по кругу манежа принимая аплодисменты. Тем временем, Рыжик быстро скинул все развешанные в воздухе предметы и опрометью умчался за кулисы, но через мгновение из-за занавеси выглянула его хитрая мордочка. (В этом действии был специальный расчет, откровенная магия была так преподнесена, что она воспринималась как должное. Сказка стала явью.)

Пока затихали смех и комментарии, в центе манежа ассистенты поставили треногу, на нее водрузили котелок, а под ним поставили жаровню с тлеющими углями. Тимур показал зрителям со всех сторон пустой бронзовый котелок, Вытянул вверх руку, прося тишины, и объявил:

– Это волшебный котел. Мы будет варить в нем наши сны!

Тим водрузил котел на место, налил в него воды из деревянного ведра, и продолжил:

– В нашем сне будет высокая трава, – продемонстрировал пучок травы и кинул его в котел. – Будет тенистая роща, – вслед за травой последовали веточки с листвой. – И будут птицы, – объявил Тимур, опуская туда же пестрые перышки.

Чародей мешал варево длинной палкой. Из котла поднимался пар, туманом окутывающий манеж и зрителей. Сквозь белую пелену проглядывало рыжее пятно пса кругами бегающего по периметру манежа. И…

Никита мастер увидел, в необычайно широком поле зрения, толстые стебли травы выше головы и крупную, пухленькую, пеструю птицу, что-то ищущую на земле. Фр-р-р, он подпрыгнул, и быстро трепеща крыльями, взлетел вверх, неистово треща за компанию со всей стаей, чувствуя единство с ней, стремительно полетел вдоль лесной просеки и, совершив правый вираж, куропатки вновь нырнули в густую зелень травы опушки…

Клочья тумана рассеялись. Тимур смотрел на зрителей, притихших после скоротечного фильма-сна. – "В каком они состоянии?" – думал он. Хоть ведуны и сделали глубину погружения в записанную явь, ниже стандартной, но о последствиях пока оставалось только гадать.

– Это был сон куропатки, – громко объявил чародей. – Но вы люди и вам пора вернутся к вашим земным делам.

Циркач поклонился зрителям, и взмахнул на прощанье руками. Зрители, запоздало, по инерции похлопали в ладоши, с напряжением вспоминая, где они находятся. Боницио, спохватился и объявил окончание представления.

Ребятня, бегала вокруг Никиты мастера и его работников, маша руками как крыльями, иногда пытаясь жонглировать поднятыми с земли камешками. А кузнец вспоминал, как он бродил в лесу, как взлетали из-под ног куропатки, как сомневался – "можно ли гостю показывать кузню, не выдаст ли он этим кои-какие свои профессиональные тайны?" – Крестьяне считали кузнецов колдунами, и Никита старался поддержать это мнение. Оно вселяло большее уважение к его ремеслу, хотя из-за этого приходилось ублажать церковь пожертвованиями. Но каким несерьезным "колдовство" кузнеца выглядело по сравнению с тем, что он увидел сегодня.

– Тятя, а мы завтра пойдем в цирк? – спросил Степка, и не дождавшись ответа, изображая коня, поскакал на палке к гурьбе друзей.

"Как горожане отнесутся к приезжему магу?" – продолжал думать мастер.