Глава XXXIV. Джин из вазы

Путешественник во времени откинулся в кресле комнаты отдыха своего кабинета и с удивлением поймал себя на мысли, что он абсолютно отвык от свободного времени. Вот и сейчас, когда до встречи с историком Вениамином Алексеевичем осталось только пять минут, мозг моментально подсказал, чем занять этот промежуток времени. “Я же хотел обсудить мои мысли по поводу Ганешы с Павлом”. И Тим вызвал “секретаря из перстня”.

– Хорошо, подготовлю все для эксперимента, – откликнулся Павел. – Вы когда освободитесь?

Тим вздохнул – он бы хотел поскорее: эти беседы с историком и социологом не доставляли ему большого удовольствия, но циркача утешала мысль, что они тренируют память и наблюдательность.

– Как только – так сразу, – пошутил Тим. – Я еще перезвоню, конец связи.

На удивление, очередная консультации прошла быстро. Тимур сконцентрировался на вопросах Гусева и быстро “включался” в реальность прошлого, про которое его спрашивали. Но параллельно его мозг продумывал детали предстоящего эксперимента – эти мысли были как бы фоном для его работы и абсолютно не смешивались с “историческими”. Тим с удивлением подметил эту деталь: “Похоже на раздвоение сознания. Надо потом будет спросить у Сержа или Тони. Но продуктивно, черт возьми!”.

После консультации Тим и Вениамин Алексеевич решили перекусить. В трапезной, спросив разрешение, к их столику подсел Олег:

– Завидую я Тимуру, – промокнул он губы салфеткой после недолгого молчания. – Он был и в будущем, и в прошлом. А меня пока никуда не выпускают. А хотелось бы посмотреть на мушкетеров, пожить при дворе французского короля, поучаствовать в рыцарских турнирах или побывать в дружине Ильи Муромца, – мечтательно проговорил он, отправляя в рот очередную порцию “макаронов по-флотски”.

– Романтик ты наш, – по-доброму улыбнулся поверх очков историк, – с твоим характером ты не выдержал бы в прошлом и недели. Это в писаниях оно прекрасно и увлекательно, а в реальности – это много грязи, мерзости, боли, крови…

– Да, – кивнул Тим. – Обычно прошлое вспоминается в радужных тонах – плохое быстро забывается. Это защитный механизм человеческой памяти – иначе психика бы не выдержала. Но если вновь окунаешься в уже пройденные неприятности, то получаешь вдвойне неприятные ощущения.

Олег недоверчиво покрутил головой:

– Спасибо за утешение, но я бы предпочел сам во всем убедиться…

– Т.е. ты бы не возражал провести некоторое время в банде хулиганов и пьяниц? – хитро прищурил глаза Гусев.

– А при чем тут это? – не понял историка Олег.

– А при том, – продолжил Гусев, – что мушкетеры были обычными забияками, терроризировавшими жителей городов. В постоянных драках они калечили и убивали друг друга. Правда, в романах это назвали дуэлями и защитой чести, но суть-то от этого не поменялась, – Гусев отодвинул от себя пустую тарелку из-под супа, и вытер руки салфеткой. – Рыцари и их кодекс чести – это выдумка придворных льстецов. При дворе французского короля ты бы не нашел для себя чего-либо хорошего. Придворная свита только тем и занималась, что изводила друг друга всеми возможными способами. И королям удержаться на троне было весьма непросто. Им постоянно приходилось опасаться убийства, а потому они сами употребляли яды в небольших дозах, дабы приобрести иммунитет и не быть отравленными своими подданными…

Олег, похоже, не ожидал таких подробностей. Его рука с очередной порцией еды замерла в воздухе.

– При дворе короля тебе бы пришлось воевать с клопами и блохами, – продолжал, тем временем, историк. – Ты, поди, и не знаешь, что это такое?.. К тому же понятие личной гигиены в средние века сильно отличалось от наших стандартов. Представь, как бы ты благоухал, если бы не принимал душ каждый день в течении месяца? А посуду на пиршествах мыли, например, давая ее вылизать собакам, после чего в тарелки накладывали новые блюда…

Олег с отвращением посмотрел на тарелку историка, на краях которой прилипло несколько кусочков морковки и вареного лука. Младший ведун брезгливо отгородился от нее руками, невольно представив картину, нарисованную Гусевым. Затем, смутившись, он проговорил:

– Но в русских дружинах люди мылись чаще. Ведь были же бани?

– Князья, дружинники, конечно, мылись чаще французских придворных, но о смердах “от сохи” этого не скажешь, – продолжал разрушать иллюзии Олега Вениамин Алексеевич. – Вообще, в те времена на Руси жили как бы две расы. Для знати пахари были все равно что скот. Да и сама знать… – Гусев откинулся на стуле и скрестил руки на груди. – Как ты думаешь, что собой представляли княжеские дружины?..

Олег на секунду задумался и явно приготовился выдать длинную восторженную тираду, но историк сам начал отвечать на свой же вопрос.

– Чаще всего это были обыкновенные банды с главарем, т.е. князем, во главе. Они грабили и истязали землепашцев на территории, которую контролировали, а заодно совершали набеги на соседние земли… Я тебе могу еще многое порассказать, но, надеюсь, этого достаточно?

– Загнали вы меня в угол, – немного обиженно ответил Олег, – Помечтать не дали…

– А зачем тебе прошлое? Разве ты там сможешь полетать, порезвится на карете? – засмеялся Тим. – Лучше читай про него в романах, но живи в настоящем и строй будущее!

– Будущее?.. – разочарованно протянул Олег и замолчал в задумчивости. Но уже через пару секунд его глаза опять загорелись озорным огоньком: – У меня есть грандиозная идея для будущего! – резко взмахнул он руками над столом, и Тим отодвинул от романтика пустой стакан. Впрочем, Олег и не заметил такой заботы: – Ближайшего будущего! – поднял он вверх указательный палец. – Представляете, можно спутник Юпитера, Европу, сделать луной Венеры. Использовать избыток импульса движения Европы, и поднять орбиту Марса в пояс астероидов, а Венеру, вместе с ее новым спутником, перевести на орбиту Земли, но поместить ее с противоположной стороны Солнца.

Олег от возбуждения заерзал на стуле и продолжал:

– Затем, используя "мост" из материи вневремени, устроить ускоренный теплообмен между недрами Европы и Венеры, – романтик ухватился за стул обеими руками. – В результате Европа быстрее прогреется, а Венера – остынет. Заодно можно перебросить воду с Европы на Венеру…

– Действительно, грандиозный проект, – согласился историк, покачивая головой и как бы остужая Олега своим пространным взглядом. – А Марс-то ты зачем загнал в пояс астероидов?

– А чтоб немного подрос, а то одна десятая массы Земли – это слишком мало для удержания полноценной атмосферы, – опять горячо заговорил Олег. – Астероиды попадут на Марс, увеличат его массу и заодно немного нагреют планету воителей. В результате в Солнечной системе будет чище. Межпланетные путешествия станут безопаснее. А еще можно сбросить на поверхность Марса часть ледяных глыб из колец Сатурна. Так мы пополним запасы воды на Марсе…

Тим молча наблюдал за младшим ведуном лаборатории путешествий во времени и периодически переглядывался с историком. Увлеченный Олег этого не замечал:

– Потом, лет через сто, – продолжал он. – Марс тоже можно будет переместить на орбиту Земли. Разместить его, Венеру и Землю через равные промежутки на нынешней орбите Земли. Так у людей станет в три раза больше места для жизни. Еще можно позаимствовать спутник Юпитера – Каллисто, и сделать его луной Марса. А то имеющиеся у него спутники – Фобос и Деймос – какие-то несолидные…

Тим в очередной раз перестал жевать и изумленно посмотрел на Олега, а тот продолжал витать в облаках своей фантазии:

– В принципе, Марс можно вернуть на его родную орбиту, устроив ему искусственный подогрев и подсветку. Например, если изготовить зеркала диаметром в несколько километров и установить их параллельно друг другу около Солнца таким образом, чтобы солнечная корона оказалась между ними. Так мы получим сверхмощный лазер с естественной накачкой. Его лучом можно будет освещать и подогревать поверхность Марса…

– Фантазер ты наш… – улыбнулся историк.

– Не ваш, а свой собственный! – беззлобно огрызнулся Олег, недовольный тем, что его перебили.

– Хорошо, будь свой собственный, – добродушно согласился историк. – Олег, а подумай над такой проблемой: с повышением общего культурного уровня людей стал уменьшаться прирост населения Земли. Скоро будет просто некому заселять другие планеты. К тому же, найдется не так много желающих перебраться жить за пределы привычной Земли. Люди селятся в больших городах отнюдь не потому, что им жить больше негде. А ты им предлагаешь перебраться в дальнюю провинцию... Хотя с развитием техники перемещения в пространстве, расстояние станет менее существенной проблемой, но тем не менее… Пойми, людей привлекает неизведанное и возможность проявить себя. В таком случае, важно естественное многообразие планет… Ты же не хочешь превратить всех диких животных на Земле в домашних, а горы превратить в равнины? А, Олег?

– Эти ретрограды не дают прохода творческой интеллигенции! – немного обиженно проговорил Олег и сгреб свои давно пустые тарелки. – Ну ничего, есть идея и для нашего времени. Можно в космосе раскинуть сети из "материи вневремени" и ловить в них солнечный ветер, раскладывая его атомы по складским полочкам таблицы Менделеева… А сейчас я иду смотреть объемный телевизор – друзья приглашали.

Он поднялся и предложил Тиму и Гусеву:

– Пойдемте со мной. В компании интереснее.

– Ты имеешь в виду стереоэкран? – переспросил историк.

– Не-а, – Олег уже приготовился поставить грязную посуду обратно на стол. – Стерео – это когда видишь объем всегда из одной точки. А объемное изображение – это все равно, что со всех сторон рассматриваешь скульптуру. Говорят, при создании объемного телевизора воспользовались приемом Тимура, его способом манипуляции гранулами из разных материалов. Неужели не хотите посмотреть на это чудо?

Тим и Гусев переглянулись и молча поднялись из-за стола.

Когда троица вошла в лабораторию, они увидели двух мужчин в белых халатах. Они солидно восседали за шахматной доской, которая парила над изящной высокой вазой с узким горлышком. Игроки объявляли свой ход, а фигуры двигались сами.

– Ну и где ваш объемовизор? – спросил Олег прямо с порога.

– Вы на него смотрите, – ответил один из игроков и скомандовал: – Джин из вазы, покажи музыкальный клип.

– Слушаюсь и повинуюсь, – прозвучал ироничный голос, приглушенный, словно исходящий из недр вазы. Затем шахматная доска преобразилась в сцену, на которой был певец и музыканты с инструментами. Ваза опоясалась призрачно радужными кольцами. Зазвучала музыка, и певец запел. Тим удивленно поднял брови – качество звука было отменным.

Сцена и певец стали увеличиваться, при этом пение звучало все громче. Вдруг музыканты как бы “выпали” за рамки невидимого экрана и растворились в воздухе, а певец продолжал “расти” (в обычном телевидении это назвали бы наездом телекамеры). Голова певца заполнила все пространство над вазой, больше ничего не было видно.

Плечи Тимура свела непроизвольная судорога. Он отвернулся и быстро вышел в коридор. Там он встряхнул головой, сбрасывая неприятное ощущение. Следом за ним лабораторию покинул один из давешних игроков.

– Вам тоже стало жутко? – спросил он сочувственно.

– Такое ощущение, что сами по себе стали двигаться экспонаты анатомического музея, – пробормотал Тим, все еще избавляясь от неприятного чувства.

– Да, надо придумать что-то типа ширм, якобы закрывающих невидимую часть сцены. Устройство станет похожим на обычный телевизионный экран и не будет столь шокирующим, – почесал подбородок исследователь. – Правда, этот вариант не решит всей проблемы. Целиком воспроизведенный человек тоже создает ощущение неестественности. И чем точнее воспроизводится облик человека, тем большую жуть он наводит на неподготовленного зрителя. Это пока непонятный психологический эффект…

– А что тут непонятного, нежить она и есть нежить, – ответил Тим, пожав плечами.

– Нежить?.. А это идея! – исследователь смотрел на Тима с восхищением. – Необходимо вдохнуть в отображаемые предметы их суть. Надо воспроизвести их ауру... – быстро затараторил парень.

– Как бы не получилось еще хуже, – остановил его Тим. – Может быть, стоит попробовать сделать наоборот? Например, заблокировать возможность восприятия человеком ауры воспроизводимых объектов, – предложил Тим.

Исследователь задумчиво замолчал, а из лаборатории тем временем выскочили Олег и историк. Глаза Пронина были широко открыты, а Гусев держался руками за горло так, как будто хотел выплеснуть на пол только что съеденный обед.

– Да, надо что-то делать… – проговорил себе под нос работник лаборатории и глубоко вздохнул.