Глава XXX. Ожидание

Рита только успевала записывать впечатления очевидцев – людей так и распирало после происшествия в цирке. "Субинтегральной личности крупинки", стали называть их в шутку в редакции. Зрители с первого представления так и “шли косяками” – просили напечатать их воспоминания.

– За неимением лучшего, – выразительно посмотрела на Риту главный редактор, – записывай хотя бы, что люди говорят...

Светлана Галкина очень хотела, чтобы журналист получила эксклюзивное интервью или у Тимура, или у самого Султана. Не выдержав давления, Рита набрала номер Тима и честно призналась, что звонит лишь по поручению руководства. Она прекрасно понимала, что Тимуру сейчас не до нее. Именно так он и сказал. Выполнив задание для "галочки", Рита развела руками перед редакторами. Увы, поручить подобное интервью другому журналисту не могли – у кого еще такие "завязки"? Поэтому сейчас Рита и сидела в шумной журналистской, и возле нее на скрипучих стульях собралась целая очередь посетителей первого представления.

– А вы работу нашли? – расспрашивала она возбужденного "очкарика", для которого размашистая жестикуляция была явно нетипичной.

– Да, понимаете, так на душе легко стало, – поправил он на носу очки и залился краской от пристального взгляда красивой Риты. – Сначала было так скверно внутри, как будто душу наизнанку вывернули. Зато потом – как бы парил над землей. Как в игре компьютерной... – ожидающе посмотрел вверх на Риту с низкого стула парень. – Мир как бы стал ярче, легче, проще... Я и думаю – позвоню-ка я в одну большую фирму. Конечно, они только совсем крутых программистов нанимают, но почему бы не попробовать? Ведь все вокруг так ясно и просто... И, знаете, меня сразу соединили с отделом кадров – обычно дальше секретарши я не пробиваюсь. А потом назначили собеседование, и...

– Рита, тебе еще долго? – на пороге комнаты стояла внушительная фигура Катерины. – Надо бы с цирком связаться, их там народ звонками завалил, спрашивает про следующее выступление Тимура. Третьи сутки после первого представления подходят к концу, но цирк так и не объявил о точном времени возобновления работы. Я слышала, что почти все артисты затеяли переделку своих номеров. Директор цирка, вроде бы, всем и всегда дает интервью... Вот и сделаешь официальное дополнение к разговорной полосе.

– А?.. – Рита вопросительно кивнула на ожидающих ее внимания людей.

– Мы это поручим Эльвире, – из-за спины Кати выглянула тоненькая фигурка практикантки. – Ей полезно с людьми пообщаться.

Рита с облегчение поднялась со стула и полетела в цирк.

Тим щелкнул переключателем каналов в комнате отдыха своего кабинета и поморщился – опять одно и то же! Новости всех станций говорили только об Институте надвремени. Ладно хоть про его первое представление стали немного забывать – например, сегодня один из каналов рассказывал о новом способе быстрого извлечения полезных ископаемых прямо из горных пород. Его, разумеется, изобрели в Институте физики надвремени.

– Скоро не нужно будет проходить шахты и копать карьеры, – восторженно докладывал телезрителям диктор. – В будущем не потребуются и обогатительные фабрики с металлургическими комбинатами. Институт физики надвремени предложил уже сейчас использовать новый способ для добычи драгоценных и редких элементов. И это обещает потрясающую рентабельность!

На экране замелькали кадры с взволнованными лицами брокеров – на фондовых биржах началась паника из-за резкого падения цен на драгоценные металлы. Тим поморщился и решил связаться с Сержем:

– Секретарь, соедини меня с Сергеем Прозоровым.

– КОМАНДА ПРИНЯТА, МИНУТКУ... ГОВОРИТЕ.

– Алло, Серж. Поздравляю! Институт опять "засветился" на экранах телевизоров!

– А, это... – Серж явно думал уже о чем-то новом и почти забыл о “давнишнем” интервью.

– Объясни, я не понял, как, например, можно добывать железо, не выкапывая руду из земли? – поинтересовался Тим.

– Это так же просто, как ты на моей кухне отделял соль от сахара, – пошутил старый друг.

– Ну, в той куче крупинки соли и сахара были сами по себе. А, насколько я помню химию, железо в руде находится в химическом соединении с другими элементами. Вдобавок горная порода хорошо спрессована, – высказал свои сомнения Тим.

– Это хорошо, что спрессована, – пояснил Серж. – Чем меньше геологических нарушений, тем лучше. А по поводу химической связи – так в "воде надвремени" концентрация энергии почти на четыре порядка выше! Поэтому и нет проблем разложить вещество на атомы. Проблема в недостаточной концентрации на Земле "воды надвремени" и в утилизации ее после использования. Из-за этого пока придется ограничиться драгоценными металлами...

– Боишься создать новый вид загрязнения окружающей среды? – понял Тим. – Ой, извини, ко мне один из твоих консультантов пожаловал! – Тим глазами показал на кресло мужчине средних лет в строгом костюме.

– Понял. Ответ на твой вопрос – да... – начал закругляться Серж. – Кстати, Тоня сообщила, что завтра она возвращается. Прилетай. Поболтаем.

– Хорошо, до встречи!

– АБОНЕНТ ОТКЛЮЧИЛСЯ, – сообщил "секретарь из перстня".

Тим закончил мысленный разговор, поднялся и протянул руку вошедшему в кабинет. Его отчет о пребывании в прошлом расширился до бесед с историком и социологом. Один из них и сидел сейчас перед циркачом.

– Вениамин Гусев, консультант по истории вневремени, – солидно представился мужчина и разложил на столе несколько толстых тетрадей, исписанных мелким убористым почерком. Тим немного стушевался от такой серьезности и честно признался, что совершенно не интересовался историей в разных стратах. Единственное, в чем он уверен, что в страте-1 нападения фашисткой Германии на СССР произошло в июле, а Берлин капитулировал в апреле, не дожидаясь его штурма. Но историк небрежно махнул рукой на такие глобальные события ("Нам это известно", бросил он мимоходом) и стал спрашивать про множество мелочей, которые происходили в родном городе Тима. Последнему этот интерес был не понятен, в конце концов он не выдержал и задал вопрос:

– Скажите, ведь вы сейчас можете вмешаться в прошлое и предотвратить вторую мировую войну. Почему вы этого не делаете?

– Если бы начало второй мировой войны зависело от двух или десятка человек, то проблемы не было бы, – ответил Вениамин Алексеевич. – Беда в том, что ее хотели сотни миллионов человек. В СССР народ мечтал о торжестве коммунизма во всем мире. В Германии народ мечтал о торжестве национал-социализма. И те, и другие были готовы отдать жизни за свою веру. Весь смысл их жизни был в этом горении... Ну а властьимущие мечтали о богатстве и еще большей власти.

– А у Японии не было этих великих идей, – заметил Тим, – но она тоже в эту войну ввязалась...

– И у Японии были проблемы с верой, – слегка стукнул ручкой по столу Гусев. – Для большинства людей того времени "вторая мировая" была войной убеждений. Невинных ягнят не было... Да и позицию ягненка нельзя приветствовать, – развел руками в сером пиджаке консультант по истории.

– А если бы большевики не разгромили церкви, то в СССР не было бы проблем с верой и он не воевал бы с Германией? – продолжал соединять звенья исторических событий в произвольном порядке Тим.

– Это ничего бы не изменило, – отрезал историк. – В Германии, например, церкви фактически благословили войну. А потом, в СССР и не могло быть иначе. Православие вросло в царизм и стало неотъемлемой частью государства, а потому и было разрушено вместе с государством. Собственно, оно нарушило свой же постулат: Кесарю – кесарево, Богу – богово... – хитро улыбнулся Вениамин Алексеевич. – К тому же, церковь столетиями воспитывало в людях нетерпимость к инаковерцам. Через что священнослужители и поплатились.

– Но можно было попытаться объяснить это людям, и тогда... – Тим никак не мог поверить, что такие кровавые события, как минувшая война, нельзя предотвратить с высоты приобретенных знаний.

– Бесполезно, – пожал плечами историк. – Вера и разум – вещи не стыкуемые. А посему прогресс идет через "...опыт – сын ошибок трудных", – процитировал он известную фразу поэта Александра Сергеевича Пушкина. От лирики мысль Тима перескочила на физику:

– А еще можно было предотвратить создание ядерной бомбы... – выпалил он.

– Ядерное оружие было создано вовремя! – уверенно качнул головой Вениамин Гусев. – Не раньше и не позже... Благодаря ему человечество перешло от непосредственного ведения войны и тактики к стратегическому мышлению. Это необходимый и закономерный этап развития цивилизации...

– И в результате в Хиросиме и Нагасаки погибли тысячи людей... – возбужденно перебил его Тим.

– Если бы страны не перешли на стратегическое противостояние, то последующие войны унесли бы гораздо больше жизней. Подумайте об этом, молодой человек! – историку явно нравилось пикировать с Тимом.

– А без ядерной бомбардировки было никак нельзя? – Тим подозрительно прищурил глаза.

– Не обжегшись, человек не поймет, что значит горячо, – почти торжествующе проговорил Гусев. – Такова природа "homo sapiens"...

– А какое отношение к необходимости имеют массовые репрессии 30-х годов? – вспомнил Тим другую трагедию целого народа. – Их-то можно было предотвратить?

– Опять же расправы с "врагами народа" хотел не один человек. Ее хотели большинство людей Советского Союза, и зачастую это же множество маленьких людей и попадало под репрессии... Я думаю, репрессии – это закономерная необходимость. После революции народившееся государство должно избавиться от революционеров, иначе оно не сможет перейти в фазу стабильности. Обычно смутьянов посылают на войны, специально развязанные с соседями, а уцелевших добивает государственный аппарат, обвинив, например, в измене, – Вениамин Алексеевич откинулся на спинку стула после долгой фразы и с ожиданием посмотрел на Тима – что-де он на это скажет?

– Но постойте, если бы не было Советского Союза, то, по-вашему, не было бы и войны с Германией?! – не разочаровал его циркач.

– Тогда бы история развивалась несколько иначе, но войны все равно были бы, хоть и по другому поводу. И вооруженное противостояние было даже необходимо, поскольку наметился застой в развитии цивилизации, – довольно улыбнулся Гусев. – К тому же, демократия и социальная защищенность, которой гордятся сегодня развитые страны, во многом сформировались благодаря тому, что существовал СССР...

– Получается, в истории было все неспроста... – разочарованно протянул Тим.

– Да. И, более того, все было спланировано заранее, – Гусев назидательно поднял указательный палец и торжествующе блеснул стеклами очков.

– Ого!.. Так почему бы ни спланировать так, чтобы людям было хорошо!? – быстро парировал его Тим.

– Что значит "хорошо"? По критериям какой утопии должно быть хорошо?.. Утопия... хорошо звучит в русском языке, – произнес историк, пощелкав языком, словно пробуя слово на вкус. – Утопия, утопленники, утопить...

– Да при чем тут утопия! – не на шутку распалился Тим. – Неужели нет ни одного толкового учения?

– Учения учат правилам, но не мудрости, – быстро проговорил Вениамин Алексеевич.

– А что, мудрости нельзя научить? – не понял Тим.

– Сомневаюсь... – с горечью в голосе сказал консультант. – Во многом это опыт жизни, который "...сын ошибок трудных...". В тепличных условиях его трудно приобрести. Вот так и возникает потребность в исторических событиях, которые мы имеем. Остается только искать оптимум... Историю направляют наши потомки, приобретая опыт более высокого уровня. Они не диктаторы и не садисты, они только выбирают оптимальный вариант из возможных путей развития цивилизации. Так, например, наши потомки спланировали и очень талантливо направили нас по пути удивительно "мягкой" революционной смены социального строя и развала Советского Союза. Без их вмешательства могло быть похуже Югославии...

– "Мягкой"? А война в Чечне? – наконец смог вставить Тим "горячую точку", которая давно беспокоила его ум.

– Она тоже была нужна, – произнес свою излюбленную фразу историк. – Например, для того, чтобы умерить наметившиеся великодержавные амбиции россиян того времени... Мы, в нашем времени, пока еще только-только начинаем осознавать истинные закономерности развития цивилизаций. И мы еще очень плохо представляем взаимосвязь между прошлым, настоящим и будущим. Потому-то я и имею к вам множество вопросов... – со вздохом Вениамин Алексеевич прервал интересную дискуссию и попытался направить консультацию в запланированное русло. – И вообще, первый признак разумности – это умение находить стратегические цели и достигать их при минимальных усилиях и минимуме нежелательных последствий. Увы, в деле творения истории мы пока не можем назвать себя разумными...

И он опять начал задавать вопросы про незначительные на взгляд Тима детали времени, в котором он побывал.

Социолог также не задавал глобальных вопросов, в основном ограничившись сопоставлением характеров знакомых людей в прошлом и настоящем. Но Тим заметил, что этот консультант особо интересовался вероисповеданиями и убеждениями людей прошлого:

– Почему вас так интересуют убеждения людей? – подметил Тим во время паузы в разговоре.

– Переход от убежденности к осознанию и пониманию – это важная черта развития цивилизации...– пояснил консультант. Задавать другие вопросы и начинать новую дискуссию Тиму не хотелось. Эти беседы выматывали его больше, чем нудное составление отчета – ему приходилось вспоминать то, что в повседневности ускользает от нашего внимания. Поэтому он сконцентрировался и постарался закончить социологическую консультацию побыстрее.