Алёна Панкова ( mail_krg@list.ru )

Когда Заговорит Ковыль…

Черный ветер налетел на могилу, унося ковыль с собой, что-то сильно мешало идти. Нельзя терять ясность сознания, но как этого достичь! К черту благие намерения! Мысли слишком лениво ворочались в голове. Она прилегла на уютный холмик, здесь ей будет хорошо… Что-то вокруг играло вальс. Он опять пришел. Странно как-то смотрел. Этот красивый парень каждый день приносил еду и кормил ее с ложечки. Ей нравилось, когда он вытирал платком ее подбородок. Лена знала - парень ее любит, хоть и не говорил. А жаль. Хотелось быть ближе. Черные тучи застили небосклон, одинокая могила погружалась во тьму. Наверное, это бред. И парень этот мне грезится…, - подумала Лена. Девушка умирала.

Могилы. Нельзя оставаться здесь так долго… Они вытягивают душу, опасно, но ничего не поделать. Придется ждать. Немного осталось. Так сказал ковыль. Ковыль всегда говорит, главное - не слушать. Шанс есть, но слишком мал, чтобы думать об этом всерьез. Впрочем, кто не борется, тот обречен, а она еще жива.

Вот и в этот вечер он стоит перед ней на коленях. Ее волосы разметались у креста. Неправильно лежу, - подумалось вдруг, - впрочем, я еще и не в земле. Могила была не ее. Она это чувствовала. Но не доставало сил убедиться. Каждый раз, когда она хотела прочесть надпись, парень ласково брал ее за руку и смотрел так, что Лена не могла отвести взгляда. Ей становилось тепло и уютно в его сочувствующей ауре. Вот только его руки... Они были такими холодными. Юноша всегда грустил, когда она думала об этом. На его лице появлялась улыбка, на которую не хотелось отвечать. Скоро рассвет. Под ее плечами холм свежей земли снова превратиться в пуховую перину, нереальность уйдет. Лена увидит вокруг себя стены родного дома. Но кто бы знал, как она хотела бы остаться! Ее добрый ангел хмурился и качал головой, мол, еще не время. Может быть. Но она хотела быть с Ним! Нельзя. Ковыль не говорил почему. Он пел заунывную песню, просил успокоиться, поверить в то, что все хорошо. Ты только опусти голову, деточка. Все хорошо. Поспи. Усни. Успокойся. С нами ты в безопасности. В ясности. Безвестности. Мертвости. Кто-то трясет ее за плечи. В глазах испуг. А пальцы холодные-холодные. Не слушай ковыль! Не слушай. Борись! Но голос звучит все тише. В его крике отчаянье. Голос! Неужели слышу его голос. Как хорошо. Жаль, не вижу его глаз. Его глаза! Зеленый бархат с россыпью рыжего бисера вокруг зрачка. Она не хотела их потерять! Попыталась сорвать оцепенение, но белая вязкая пелена не разжимала объятий. Веки отказывались подниматься, руки не двигались. Всю себя она вдруг ощутила единым сгустком энергии в районе солнечного сплетения. Грудная клетка стала темницей. Захлестнул страх. Отчаянье возродило силы. Отче наш. Да святится имя Твое, да прибудет царствие Твое. Не введи нас во искушение. Да избави нас от лукавого! Собрав волю в кулак, вскинулась вверх. Но тут же руки безвольными плетями повисли вдоль тела, голова упала на грудь. И все же, одна, пусть маленькая победа одержана. Прости нам грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим. Лена собрала три пальца в щепоть и подняла налитую чугуном дрожащую руку. Осеняя себя крестом, чувствовала, как возвращаются силы. Аминь!

Он был рядом с ней! Испуганный, отчаявшийся. Взяв ее за руки, прижался к ним губами. Не отпуская, смотрел в ее глаза. Бисер весело плясал по сукну. Они сидели долго. Я слышала твой голос. Он молча покачал головой. Сиянье сменилось грустью. Ему пора. Скоро рассвет. Я больше тебя не увижу? Он смотрел на нее, ничего не отвечая. Отвернулся, пошел. В белую вязкую пелену. Нельзя догонять. И помогать поздно...

Битва выиграна. Болезнь отступала: сдавала позиции медленно, скаля зубы. Лена неизбежно выздоравливала. Врачи удивлялись. Родители благодарили пресвятую деву за чудесное исцеление их дитяти. А Лена грустила. Вспоминала, как Он кормил ее с ложечки. Как вытирал подбородок платком и целовал руки. И тот последний взгляд тоже не могла забыть…

Через месяц окрепла настолько, что осмелилась на вылазку. Дорогу помнила. Отправилась не в лучах заката, как привыкла. По утреннему нежаркому солнцу. Могилу нашла сразу. Земля успела просесть. Чья-то заботливая рука посадила маленькие пушистые цветы - желто-красные пятна. Вместо креста - гранитный памятник. "Владислав. 1983 - июль 2002". А ведь она впала в забытье через несколько дней после его смерти.

Земля была теплой и мягкой. Рука скользила по ней словно по пуховому покрывалу. «Ты здесь?» - Спросила девушка, почувствовав ауру над могилой. Разряженное облако энергии допустило ее в свою тишину. Она плакала и говорила с ним. Оно внимало. Отступало и вновь приближалось вплотную. Опускалось к ногам и замирало. Оно слышало ее мысли. Ей было легко выразить, что думалось. «Я соскучилась. Мне плохо без тебя». «Я знаю». «Так значит, я все-таки слышала тебя тогда. Ты говорил со мной!!» Луч рыжего солнца весело заплескался в зелени вдруг заколыхавшейся травы. Облако выпустило ее из своих объятий и стало отдаляться прочь. Сердце сжалось в тоске. «Не уходи!» - «Прости. Ты обязательно будешь счастлива».

Родители похоронили мальчишку - кладбищенский сторож был в курсе. «Вечером на мотоцикле возвращался домой и слетел в кювет. Мучился долго. Нашли его только на следующий день. Умер Влад не от травм. У парня было больное сердце. Родительница его сказала, что в нашем районе сыну какая-то девчонка приглянулась. Познакомиться хотел, да не решался. Не ты случайно? Мать проклинала ее. Смерти желала. Но это сгоряча… Бог с ней».

Тяжело на душе, но ковыль молчит. А девушка и не слушает. И белой пелены больше не боится. Быть может, за ней она найдет парня с глазами зеленого бархата, на который бросили пригоршню рыжего бисера. И он снова сможет взять ее за руку, заглянуть в глаза, прижаться губами...

СОДЕРЖАНИЕ